Первый свободный день за последние три месяца. Свободный от работы, Универа, сессии, мыслей об этом.
Первый по-настоящему зимний день – градусник, трепеща от собственного бессилия, предъявляет имеющиеся отрицательные градусы числом 12.
На улице светло, а стены квартиры сжимаются, давят, поэтому выползаю на улицу. Первый подъехавший автобус, потом метро – чтобы хоть немного согреться. Стайка ярких магазинчиков как укрытие от пронизывающего ветра, промелькнувший, невесть откуда взявшийся ТЮЗ…
Здесь недалеко находится арт-галерея, где я позировала года три… нет, целую жизнь назад. Две небольшие комнатки и потрясающая коллекция современной живописи, а ещё – теплые батареи, это сейчас особенно актуально.
Захожу, улыбаюсь. Меня узнают, что странно – за день здесь бывает до десятка натурщиц.
Очаровательный мальчик – секретарь? Художник? – проводит беглую экскурсию, подолгу останавливаясь у картин-фаворитов и быстро пробегая неугодные полотна.
Потрясающе яркий натюрморт с куском арбуза и рыбьим скелетиком; «Игра в отравителей супа» и «Аутизм» - образцы изумительного слияния современных комиксов с голландской живописью XVIII века; волшебные фэнтези-пейзажи Александра Жаркова, нереальная графика Леонида Ротбардта и его же иллюстрации ко льюисовской Алисе; «Бегущая по волнам» Жанны Исаевой…
И, как это часто бывает, художник уже пришел, а вызванная модель затерялась на холодных питерских улицах и трубку мобильного не берет. Поэтому рисовать будут меня.
Художник – молодая девушка с косичками – жутко стесняется, перетаскивает тяжелую подставку-мольберт к моему стулу. Натурщица ей кажется своеобразной недвижимостью, неподъемной частью интерьера.
Устраивается, раскладывает тюбики с краской, смотрит н меня пристально и напряженно. Потом робко – если возможно, пожалуйста – просит распустить волосы и «принять удобную позу». Освобождаю рыжий хвост от резинки, снимаю свитер и вытягиваюсь у её ног на ковре – так гораздо удобнее, чем сидеть на жестком стуле. Девушка нервно смеется, потом выжимает из себя: «А Вы уже позировали раньше?». Начало неторопливой беседы длиной часа на два, раньше закончить портрет не выйдет.
По идее, больше двух часов и не требуется, но она рисует гораздо дольше. Точнее, мы рисуем.
Рисуем картины из жизни послевоенного Ленинграда, русские кварталы современного Нью-Йорка, быт иммиграции третьей волны, профиль Бродского, мощную фигуру Довлатова на американском диване, Париж Тулуз-Лотрека…
Портрет написан.
Оставляю художницу отмывать кисти и бреду к Пяти углам. Уже темно, льдинки сверкают в свете фонарей и кажется, что идешь по ковру из драгоценных камней. Сворачиваю в темную подворотню, прохожу насквозь темные дворы-колодцы. Впереди узкая, ранее мной не встреченная улочка. Медленно иду по ней, ожидая увидеть впереди высокий мощный силуэт – призрак Довлатова вполне мог избрать для прогулок именно эти места. Но впереди никого нет, позади тоже – лишь горят редкие окна да ветер несет ворох желтых листьев. Откуда они взялись в конце января на улочке, лишенной всякой растительности – Бог знает. Листья залетают в низкую арку, я ныряю следом за ними. Маленький дворик спрятался от зимы, здесь осень. Две белые скамейки, вокруг них шуршащий ковер из ржавых листьев. Ведомая давней фраенутостью («Энциклопедия мифов», часть первая), оглядываю скамейки. Самодельной колоды карт не обнаруживается, зато на краю ближней скамейки, прижимая зазевавшийся кленовый лист, лежит маленькая книжечка в темной обложке. Оставить её тут выше моих сил, поэтому кладу находку в карман. Долго роюсь в сумке, ища замену похищенному. Наконец оставляю на поверхности многострадального листа дискету (на ней карта Ленобласти, моя фотография и вопросы к экзамену по Социально-экономическому анализу) в коробочке, целую пачку апельсиновых леденцов и серебряную гелевую ручку.
Собираю букет из листьев и выхожу из темного дворика на освещенную зимнюю улицу. Здесь ледяной ветер и снег, листья тревожно шуршат и я подбрасываю их вверх. Ветер хозяйственно уносит свою добычу назад, в золотой осенний дворик. Кто бы сомневался…
Окончательно замерзнув, пытаюсь найти название улицы, но табличек на стенах домов нет. Полчаса круговых блужданий, и я совершенно неожиданно выхожу на Невский проспект – и откуда он тут взялся?
Дома тихо и тепло, как и у меня внутри.
А найденная книжечка оказывается географическим атласом мира 1990 года издания
Несколько картин из собрания арт-галереи "Отражение":
Александр Шумков, "Мадонна"
"Реквием оранжевых башен"
Леонид Ротбардт, "Неожиданный пианист"
"Тайная вечеря"
Александр Бобров
Александр Жаров, "Огонь"
Александр Лаушкин "Перед грозой"