В поисках смирения
Собрала в парке ржавый ворох опавших листьев, принесла домой и высыпала на зеленый ковер. Пришел кот цвета крем-брюле и уткнулся носом в шуршащий, пахнущий тленом и совсем чуть-чуть карамелью лист.
Я случайно принесла из парки и саму осень. Она летала между золотыми березами поздней бабочкой, запуталась в моих волосах, бьется и никак не может освободиться. Котик смотрит настороженно, хочет поймать её когтистой лапой как мышку из своих снов. Но ведь Осень не мышка, её нельзя отдать на растерзание моему домашнему хищнику. Открываю окно и медленно, чтобы не помять хрупкие крылья - ей придется на них далеко лететь, выпутываю пленницу из рыжих прядей. Осень бьется в моих теплых руках, они слишком теплые для её светлой печали, грозят обжечь, пугают. Раздвигаю ладони и выпускаю бабочку на свободу. Её подхватывает порыв ветра, бьет о стекло, но она, совладав с золотистыми крылышками, спешит прочь.
На зеленом ковре, уткнувшись в ржавые листья, спит и тихо похрапывает кот цвета крем-брюле.
Я случайно принесла из парки и саму осень. Она летала между золотыми березами поздней бабочкой, запуталась в моих волосах, бьется и никак не может освободиться. Котик смотрит настороженно, хочет поймать её когтистой лапой как мышку из своих снов. Но ведь Осень не мышка, её нельзя отдать на растерзание моему домашнему хищнику. Открываю окно и медленно, чтобы не помять хрупкие крылья - ей придется на них далеко лететь, выпутываю пленницу из рыжих прядей. Осень бьется в моих теплых руках, они слишком теплые для её светлой печали, грозят обжечь, пугают. Раздвигаю ладони и выпускаю бабочку на свободу. Её подхватывает порыв ветра, бьет о стекло, но она, совладав с золотистыми крылышками, спешит прочь.
На зеленом ковре, уткнувшись в ржавые листья, спит и тихо похрапывает кот цвета крем-брюле.